“Редакция? Помогите. Денег нет даже на хлеб”, – говорит голос в трубке, а я цепенею. За много лет работы в газете бывало всякое, но такого, чтобы просили помощи голодные старики, – нет. Восемьдесят два года. Блокадница. Постоянная читательница “РГ” в Кемеровской области – мы уже разговаривали с ней по телефону, но о других, привычных проблемах: например, о трудностях с медпомощью в селе.
А сейчас она неторопливо рассказывает о том, что на зиму не куплены ни дрова, ни уголь, зато в долгах как в шелках. И хотя у пенсионерки “хорошая кредитная история” (она говорит об этом с гордостью), в долг ей банки уже не дают. Сын умер. Гражданский муж парализован. Кто поможет? Дрожащими руками (этот разговор почему-то невероятно пугает меня, хотя женщина не кричит и не плачет) набираю номера сельсовета. Прошу сделать хоть что-нибудь, но чтобы человек не замерз и не голодал. Глава поселения Сергей Гришин успокаивает: дров ей завтра привезем, и эти старики не голодают точно. Ему известна печальная история моей собеседницы: умерший сын – наркоман и игрок. Кредиты были взяты ради него. Расплатиться по ним старушка, очевидно, уже не сможет.
“Что, всем, кто в долги лезет, помогать будешь?!” – шипят на меня коллеги. Они правы, если рассуждать логически. Армия стариков-заемщиков огромна. По данным Объединенного кредитного бюро, на первое июля нынешнего года долгами перед банками могли похвастать около 8,3 миллиона россиян старше шестидесяти. И банки чаще одобряют им кредиты, чем раньше, темпы роста выдачи займов в этом возрастном сегменте называют рекордными. За полгода сумма выданных им кредитов выросла на 45 процентов, и сейчас на каждого заемщика “60 плюс” приходится в среднем больше ста тысяч долговых рублей. Это только банки. Легальный сегмент. Следующая ступень в глубь долговой ямы – займы в микрофинансовых организациях, где под дикие проценты, 730 годовых, берут деньги в том числе те же старики. Это уже полулегальная сфера, которая, несмотря на все усилия и законные ограничения, с трудом поддается регулированию. На всю Россию прогремела история 62-летней пенсионерки из села Белояровка Томской области. Она скрывала свои долги и от родных, и от соседей. У нее несколько кредитов, один из них – в микрофинансовой организации. Взяла его, когда в сельском магазине перед ревизией попросили вернуть деньги – продукты в долг берет не только эта женщина, но и добрая половина села. Не смогла рассчитаться, запуталась. А коллекторы, раздобыв номера соседей должницы, подняли на ноги всю деревню. Поднялся шум, тайны пенсионерки стали явными, и она теперь считает себя опозоренной навеки.
Но, как выяснилось, и это еще не самое дно. Исчерпав ресурсы микрофинансовых организаций, пожилые люди идут к так называемым “черным кредиторам”. Вот они, эти маклеры и “помогайки”, в принципе не поддаются никакому учету. Это нелегальный рынок со всеми вытекающими отсюда последствиями. “Самое страшное, что в этом случае пожилой человек рискует остаться без жилья”, – говорит координатор проекта ОНФ “За права заемщиков” в Новосибирской области Антон Канунников. И это не пустые опасения. На одного из таких “черных кредиторов” в Новосибирске зарегистрировано около ста (!) объектов недвижимости. Это квартиры тех, кто обратился к нему за деньгами. Договоры купли-продажи оформлялись под предлогом оформления залога. И заемщики до поры до времени даже не подозревали, что их квартиры им уже не принадлежат. Активисты ОНФ обращались в Генпрокуратуру, пытаясь добиться какой-то реакции со стороны правоохранительных органов. Но пока ничего не вышло: в возбуждении уголовных дел пострадавшим отказывают, а их гражданские иски о возврате квартир не удовлетворяют.
Не хотелось бы преувеличивать опасность. Но нельзя и отрицать, что сейчас миллионы людей (44,7 миллиона, если быть точными) в России, имея невыплаченные кредиты, – в рискованной ситуации. Потому как до цивилизованных методов взыскания долгов (общая задолженность населения равна 13 триллионам рублей, за последние полгода она выросла больше чем на триллион) нам далековато. И до проявлений сочувствия и желания помогать тем, кто запутался, тоже. Есть исключения. В Вологде 72-летней пенсионерке, которая прошлой зимой взяла кредит на дрова и не смогла расплатиться, помогли неравнодушные жители: и деньги собрали, и дров привезли. А вот другой пример: от новосибирской заемщицы, набравшей кредитов на три миллиона, отвернулись родные. Кажется, второй сценарий разыгрывается чаще.
Подталкивать ситуацию к цивилизованным решениям пытаются юристы. Очень гордую заемщицу из томской Белояровки “сопровождает” Александр Горшков – 20 лет отслужил в полиции, а сейчас помогает таким вот запутавшимся в долгах. Все вопросы с кредиторами он решает только в судебном порядке. Старики судов боятся особенно – ведь позор! – но это надо преодолеть. В результате судов заемщик останется только без половины пенсии каждый месяц, а не без единственной квартиры, например. И за часть пенсии еще можно побороться. Как говорит Антон Канунников, его максимальный результат – снижение взыскиваемой ежемесячно суммы с 50 процентов дохода до 17. Никто не оставит больного старого человека без необходимых лекарств, ни один суд.
Еще один совет для заемщиков – не бойтесь просрочить банковский платеж, не кидайтесь черт знает куда за деньгами. Взять новый кредит, чтобы закрыть старый, – это шаг в замкнутый круг. “Нам кажется, что мы выиграем время, и тут произойдет что-то волшебное, все само собой наладится”, – психолог Сергей Дьячков объясняет такое поведение “магическим мышлением” и очень советует остановиться. Что же до сроков, то, по мнению психолога, это понятие прочно встроено в картину мира пожилых людей – наследие советской плановой эпохи.
Антон Канунников ведет проект ОНФ “Финансовая азбука”. Ездил по районам области, читал лекции. Интересное наблюдение – в зале все до одного финансово грамотные. Понимают, что нельзя жить в долг. И осуждают легкомысленных заемщиков! А вот потом, по одному, подходят и консультируются, и выясняется, что все давно увязли в кредитах. Так что лекциями-семинарами, по мнению Канунникова, проблему не решить. Зато у него много предложений к государству. Первое – законодательно запретить кому бы то ни было, кроме банков, выдавать деньги под залог недвижимости, и прежде всего под залог единственного жилья. Это сведет на нет бизнес “черных кредиторов”. Второе – упростить закон о банкротствах физических лиц. Чтобы те, чей долг не превышает 500 тысяч рублей, могли обойтись без дорогих арбитражных управляющих, которые берут за свои услуги не менее 100 тысяч. У такого предложения множество противников, во-первых, это те самые управляющие, во-вторых, судьи, которые боятся серьезного увеличения нагрузки. Наконец, третье – запретить кредиторам выдавать новые кредиты гражданам с высокой долговой нагрузкой (свыше 35 процентов дохода). А за нарушения жестоко штрафовать.
В “РГ” обратилась 67-летняя жительница кузбасского города Анжеро-Судженска. Пять лет назад она оформила в банке кредит на квартиру для дочери, муж выступил созаемщиком. Платили супруги регулярно, с опережением графика. Вернули банку больше миллиона, осталось выплатить 380 тысяч рублей. “Думали, года за полтора рассчитаемся. Но муж прошлой зимой умер, – написала женщина. – Пенсия 11 тысяч, больше половины отношу в банк. На продукты и лекарства едва хватает. На работу не берут. Дочка в декретном отпуске. Зять вообще зарегистрирован у своих родителей и ничего менять не собирается, пока “теща из квартиры не выпишется”. У других родственников свои проблемы, подруг и друзей не осталось, а от соседей и сочувствия-то не дождешься. Обращалась в город, писала в область. Отвечают: “Денег нет”. Помогите Христа ради. Может, хоть через газету люди милостыню пришлют – кто 10, а кто 15 рублей?”
Мы посоветовали пенсионерке для начала обратиться в банк за реструктуризацией платежей в связи с внезапно изменившимися жизненными обстоятельствами. И все-таки обсудить с детьми, что еще можно предпринять.
На днях мы снова позвонили в Анжеро-Судженск. Голос в трубке зазвучал оптимистичнее. Женщина рассказала, что летом, как смогла, посадила огород, торговала овощами и ягодой на рынке. Урожай мог быть и больше, но все равно вырученных денег хватило не только на оградку покойному мужу, оформление той самой квартиры дочери в наследство, на уголь и дрова к зиме, но и на оплату кредита. “За год долг уменьшился на 90 тысяч рублей. Думаю, в течение трех лет все выплачу. Сама! А там, глядишь, и избу мою, как обещали, снесут по программе аварийного жилья, и перееду я в благоустроенную квартиру. В общем, решила: хватит плакать, надо жить и платить!”
Источник: Российская газета
